Шукшин Василий Макарович - Произведения - Живет такой парень

     Есть на Алтае тракт -- Чуйский. Красивая стремительная дорога, как след бича, стеганувшего по горам.
     Много всякой всячины рассказывается, поется, выдумы­вается о нем. Все удалые молодцы, все головорезы былых лет, все легенды -- все с Чуйского тракта.
     Села, расположенные вдоль тракта, издавна поставляли ему сперва ямщиков, затем шоферов. Он (тракт) манит к себе, соблазняет молодые души опасным ремеслом, сказка­ми, дивной красотой. Стоит разок проехать от Бийска до Ини хотя бы, заглянуть вниз с перевала Чике-таман (Чик-атаман, как зовут его шоферы) -- и жутковато станет, и снова потянет превозмочь страх и увидеть утреннюю нагую красоту гор, почувствовать кожей целебную прохладу поднебесной выси...
     И еще есть река на Алтае -- Катунь. Злая, белая от злос­ти, прыгает по камням, бьет в их холодную грудь крутой яростной волной, ревет -- рвется из гор. А то вдруг присми­реет в долине -- тихо, слышно, как утка в затоне пьет за ост­ровом. Отдыхает река. Чистая, светлая -- каждую песчинку на дне видно, каждый камешек. И тоже стоит только разок посидеть на берегу, когда солнце всходит... Красиво, очень красиво! Не расскажешь словами.
     И вот несутся они в горах рядом -- река и тракт. Когда глядишь на них, думается почему-то, что это брат и сестра, или что это -- влюбленные, или что это, наоборот, ненавидя­щие друг друга Он и Она, но за какие-то грехи тяжкие закол­дованные злой силой быть вечно вместе... Хочется очелове­чить и дорогу, и реку. Местные поэты так и делают. Но нельзя превозмочь красоту земную словами.
     Много, очень много машин на тракте. День и ночь гудят они, воют на перевалах, осторожно огибают бомы (крутые опасные повороты над кручей). И сидят за штурвалами чумазые внимательные парни. Час едут, два едут, пять часов едут... Устают смертельно. В сон вдруг поклонит. Тут уж луч­ше остановиться и поспать часок-полтора, чтоб беды не на­делать. Один другому может так рассказывать:
     -- Еду, говорит, и так спать захотел -- сил нет. И заснул. И заснул-то, наверно, на две секунды. И вижу сон: будто одним колесом повис над обрывом. Дал тормоз. Проснулся, смотрю -- правда, одним колесом повис. Сперва не испугал­ся, а вечером, дома, жутко стало...
     А зимой, бывает, заметет Симинский перевал -- по шесть, по восемь часов бьются на семи километрах, прокладывают путь себе и тем, кто следом поедет. Пять метров разгребают лопатами снег, пять -- едут, снова пять -- разгребают, пять -- едут... В одних рубахах пластаются, матерят долю шофер­скую, и красота вокруг не красота. Одно спасение -- хоро­ший мотор. И любят же они свои моторы, как души свои не любят. Во всяком случае, разговоров, хвастовства и раздумий у них больше о моторе, чем о душе.

Страницы: (37) : 123456789101112131415 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Не знаю, было ли вам известно о содержании полиса мистера Каннингэма, держателем которого были мы. — Я уже сказала вам, мистер Фрейзер, что я... — Ну да, конечно, — заторопился он, — я не должен спрашивать. Так вот, у мистера Каннингэма было три полиса разных видов, и все они автоматически вступают в силу по его кончине. — Упокой, Господи, его душу, — сказала я. — Ну да, естественно. Но так или иначе, по ним причитается сто двадцать пять тысяч долларов. — Ничего себе! — И с двойной компенсацией вследствие несчастного случая, — продолжал он, — то есть в целом выплате подлежат двести пятьдесят тысяч, или четверть миллиона, долларов. — Господи! Никогда бы не подумала! Фрейзер внимательно на меня посмотрел. — И единственный получатель этого — вы, — заключил он. Я улыбалась, как бы ожидая от него продолжения, потом выражение моего лица стало меняться, словно смысл сказанного только стал до меня доходить. Рука моя поползла к горлу, к краешку воротничка. — Я? — прошептала я. — Нет, мистер Фрейзер, вы, верно, шутите! — Ничуть. Всего лишь месяц назад мистер Каннингэм заменил получателя — со своей жены на вас. — Невозможно поверить, — пробормотала я. — Тем не менее это так. И поскольку мистер Каннингэм скончался при пожаре в своем офисе и поскольку речь идет о весьма значительной сумме, для того чтобы проверить все обстоятельства, компания должна была послать сотрудника инспектора. Таковы правила. Мне следовало наконец перевести дух. Я вздохнула и вымолвила: — Вот почему вы так удивились при виде меня. Он робко улыбнулся: — Откровенно говоря, да. — Вы ведь ожидали увидеть очаровательную молодую особу, не так ли? Кого то, с кем мистер Каннингэм мог бы иметь.., э э.., связь? — Подобное приходило мне в голову, — он усмехнулся виновато, — прошу прощения. — Ничего страшного, — ответила я и усмехнулась ему в ответ. Превосходно. Он явился сюда с весьма предвзятым мнением и ощущением, что что то здесь не так. Теперь эта предвзятость отброшена, и у него осталось просто чувство неловкости. Ему захочется поскорее закончить это дело, чтобы не вспоминать больше о своей оплошности и о том, как по дурацки он себя вел, когда я открыла дверь...

Уэстлейк Дональд (Westlake Donald)   
«Милейший в мире человек»